Евгений Чадаев: «Многопартийность в России находится в пеленках»

Кандидат исторических наук, политолог Евгений Чадаев поделился с «Клубом Регионов» своими выводами о «политических феноменах» кампании по выборам президента РФ, о новом электорате «с жестким внутренним стержнем», а также посетовал, что Геннадий Зюганов и Владимир Жириновский не берут пример с Маргарет Тэтчер.

«Президентские выборы стали очередной страницей российской истории, дали очень богатую пищу для оценок и размышлений. Если же их рассматривать вкупе с декабрьскими выборами, то, с определенной долей допущений, они фактически «нарисовали» политический и социальный «портрет» сегодняшнего российского общества. И если выборы в Государственную думу были жестким посылом общества в адрес «забывающей» о народе власти, то прошедшие президентские имели совсем другую политическую интригу, содержащую несколько интересных политических феноменов.

Первый феномен – партийный. В одной из статей в «Тихоокеанской звезде» я уже писал, что политических партий в их классическом варианте у нас пока нет. И думается, что в ходе прошедших выборов это подтвердилось. В самом деле, избиратели, голосовавшие за КПРФ, отнюдь не имели в виду построение коммунистического будущего. Это была обычная ностальгия по советскому прошлому, и не более того. А ведь название партии, как известно, всегда должно являться целью ее деятельности.

Риторика председателя партии «Справедливая Россия» Сергея Миронова тоже никак не отражала заявляемую им социал-демократическую партийную доктрину, а была для его избирателей лишь выражением извечной российской традиции поиска справедливости, что как раз характерно для «пенсионного» мироновского электората.

Идеи же либерализма, судя по названию партии Владимира Жириновского, тоже никак не были озвучены в его выступлениях, а тезис о «посадках» должностных лиц на следующий день после выборов (ни слова о судах!) тоже как-то не вяжется с правами и свободами – сердцевине либеральных ценностей.

Таким образом, название партий и содержание ценностных ориентаций их электората не имели практически никакой внятной взаимосвязи. Отсюда можно сделать вывод, что многопартийность в России пока еще находится в «политических» пеленках.

Еще об одном интересном политическом явлении прошедших президентских выборов следует сказать особо. Многие политические аналитики еще до дня голосования заговорили о «феномене Михаила Прохорова». Появилась масса суждений и предположений, а ответ лежит в общем-то на поверхности. Судя и по набранным им процентам голосов, которые можно назвать «политическими», и по заявлениям самого бывшего претендента на президентское кресло, на прошедших выборах «засветилось» новое социальное сословие. Полагаю, речь идет о людях, «сделавших» себя сами в любой сфере деятельности и которые пробились к личному успеху самостоятельно: это менеджеры и специалисты из самых различных областей экономики, представители не «ручного» бизнеса и, вообще, люди с жестким внутренним стержнем. Иначе говоря, это не «дежурный» протестный электорат, всегда выступающий в любые политические времена «против всех», а люди, можно даже сказать, личности, уважающие себя и отношение к себе. Но феномен Прохорова тем более необычен, зная многовековое российское отношение к богатству и новейшее к олигархам.

Теперь о политических лицах. В свое время очень многие англичане не понимали, почему премьер-министр Маргарет Тэтчер внезапно ушла со своего поста, причем в зените политической славы. Позже она объяснила, что ясно почувствовала: подданные британской короны попросту устали от того, что она говорит, что делает; знали, что скажет, что сделает и т.д. Проще говоря, это был феномен усталости от «политического лица». Выборы 4 марта как раз и продемонстрировали этот «усталостный» феномен. Большинство телезрителей безучастно смотрели на содержание политической рекламы, не вчитывались внимательно в тексты плакатов, листовок и буклетов, аналогично воспринимали и выступления некоторых кандидатов в президенты на всяческих теледебатах и телешоу. Даже разработанные предвыборными штабами обширные, с большим количеством цифр и показателей программы избирателей в общем-то и не интересовали. Уже в день тишины подавляющее большинство из них не могло вспомнить хотя бы несколько конкретных положений из заявленных программ кандидатов.

Но что было явно видно, так это усталость восприятия избирателей одних и тех же экранных лиц. Это касается прежде всего Геннадия Зюганова и Владимира Жириновского. Избиратели, слушающие громогласные выступления Зюганова, тут же вспоминали, что это они когда-то уже слышали и 20 лет назад, и понимали, что будут слышать через такое же время. Никакой политической «свежести» от одного и того же политического лица – явный просчет КПРФ.

Особа тема - Жириновский. В предыдущих президентских избирательных кампаниях он выступал в разных образах: и пламенного трибуна типа французского Марата, и умудренного опытом государственного мужа, и т.п. В последней же президентской «битве» было очевидным, что Жириновский шел ва-банк, ибо его выступления порой заставляли думать об адекватности его политического поведения. Боюсь ошибиться, но, возможно, мы присутствовали при закате его политической карьеры, ибо все понимали и сейчас понимают, что ничего нового он уже не скажет. Одним словом, политическое лицо можно и не терять, но уже ничего и не приобретать. А это серьезная проблема для каждой политической партии и повод для партийных раздумий.

Добавлю, что политическая феноменология – интересная и занимательная наука. Но нам она важна не сама по себе. Все политические феномены, а выборы как раз и являются своеобразным катализатором их появления и (или) проявления – это сигналы (симптомы) общества, которые должны учитываться при построении демократии».