Олег Матвейчев: Губернаторы стали обращаться к философам вслед за президентом Путиным

Интерес российских губернаторов, политиков и экспертного сообщества к философским диспутам – это отражение поиска пути, по которому дальше должно развиваться общество, но не только российское, а весь мир. Таким мнением в беседе с «Клубом Регионов» поделился депутат Госдумы, кандидат философских наук Олег Матвейчев.

Калининградский губернатор Антон Алиханов подогревает дискуссию о наследии немецкого философа Иммануила Канта, а в Центральной России КПРФ, спикер Госдумы Вячеслав Володин, студенты РГГУ и много кто еще спорят о наследии и правильности суждений русского философа Ивана Ильина.

– Откуда такой хайп вокруг философов?

– Вы правильно подметили, что очень много философии в нашей жизни стало. В девяностые и нулевые мы про философию не слышали. У нас, конечно, президент цитировал философов, тем самым задавая тон, ну а сейчас к ним обращаются уже и губернаторы. Действительно, в обществе возникают философские дискуссии прямо как у каких-то немцев и французов. Я вот, находясь в Европе в прежние времена, и читая местные газеты, всё время этому удивлялся, что на первой полосе там реально могла быть дискуссия, например, о  «нацизме Хайдеггера» – буквально как сейчас, когда у нас спорят о «фашизме Ильина».

– Очевиден разнонаправленный вектор дискуссии. Все-таки, кто важнее для России: Кант или Ильин?

– Сейчас в Калининграде проходит Международный кантовский конгресс, куда приехали ученые из 23 стран. И Алиханов как губернатор там присутствовал и продолжал давать оценки, связанные с личностью этого философа. Я не знаю, почему его оценки попытались подвергнуть обструкции, но на самом деле, Алиханов сказал абсолютно правильную мысль о том, что Кант в российском обществе всегда встречал неоднозначное суждение, кантианство у нас не приживалось, поэтому можно по-разному трактовать его наследие, какие-то идеи брать, а к каким-то относиться и критически. Но сам уровень этого мероприятия, факт того, что там было зачитано поздравление от президента Путина – это свидетельство вообще того, что мы не отказываемся от мирового наследия. Ну, представьте, какой был бы позор, если бы мы пропустили 300-летие Канта. И, кстати, Европа не преминула бы нас тоже опозорить и сказать «посмотрите на этих варваров». Ну а теперь получается, что варвары они, особенно те ученые, которые не приехали.

Что касается дискуссии, связанной с Ильиным, то это очень тяжелая история потому, что в западной и восточной философии нет четкого понимания, что такое фашизм. Для нас, для русских, всё понятно: фашизм – это крайняя степень западной русофобии, фашизм –  это немецкий нацизм, он является порождением и продолжением европоцентризма в мире. И в этом смысле мы не можем считать Ильина симпатизантом фашизма, потому что он был страстным русским патриотом, да и для него русофобский режим,  нацистский режим с его расовой теорией были неприемлемы. Но Ильин симпатизировал Гитлеру как борцу с коммунизмом и социализмом. Ну а если взять современное западное понятие фашизма, то они этот термин расширили на массу хороших явлений: традиционные семьи, традиционное государство, я уж не говорю про церковь.

Поэтому и идут дискуссии, и не может кто-то сейчас прийти и навести тут философский порядок. Эти дискуссии именно потому и появились у нас в обществе, что это вопрос животрепещущий, потому что сталкиваются действительно серьезные идеологии, потому что идет всемирная гибридная война, которая в определенных территориях перешла в горячую фазу, и, конечно, требуется пояснение, кто и за что воюет. Поэтому они [коллективный Запад – Прим. КР] пытаются обвинить в фашизме нас, а мы говорим, что наследники Гитлера – они, те, кто поощряет нацизм, потому что Гитлер был искренним нацистом и русофобом. Чья интерпретация победит – тот и будет прав. Поэтому отношения обостряются не только на поле боя, но и в философии.

– Перед нами разворачивается очередная попытка нащупать идеологию, какие-то моральные основы?

– Всегда после любой войны в философии происходят очень серьезные переосмысления, и любая победа ставит точки в определенных философских дискуссиях. Поэтому наша победа будет означать правоту нашей философской точки зрения и на долгие годы закроет возможности для их [западных] интерпретаций. Поэтому ваша гипотеза о том, что внимание к философским вопросам связано со спецоперацией, с поиском пути – это так. Но так происходит не только в нашем обществе, а во всём мире.