Дмитрий Орешкин: Власти расширяют серую зону манипулирования результатами выборов

«На самом деле в каждом регионе используются свои привычные для него методы обеспечения «правильного» голосования. Например, в Тамбовской области на последних президентских выборах массово использовалось голосование на дому. Там 20% избирателей проголосовали на дому. Это вообще уникальная вещь. Да и это технически невозможно, потому что если представить, что на среднем участке 1 или 1,5 тыс. человек, то 20% от этого числа, получается, 200-300 человек. Если на каждого из них потратить по 10 мин., т.е. прийти, найти по адресу, позвонить в дверь, объяснить процедуру голосования, получить этот протокол, заполнить [документы], то это получается около 2-3 тыс. мин. Несложно разделить это на 8-12 часов, пока работает избирательная комиссия, и понятно, что это просто какой-то лягушачий нерест. Просто технически с такой скоростью голосовать нельзя. Тем не менее, эти 20% проголосовали на дому, и в результате Владимир Путин получил в Тамбовской области примерно на 20% больше, чем ожидалось. Там получилось 72% за Путина, ну а если убрать эти 20% голосовавших на дому, то получается где-то больше 50%, что более-менее близко к реальности. Но это тот случай, который касается голосования на дому.

Другие регионы, например, практикуют досрочное голосование. Кстати говоря, в статье Казанцева называются регионы, где до 10% избирателей голосовали досрочно (Самарская, Тверская, Астраханская области. – Прим. «КР»). Что в общем тоже немыслимо. Потому что обычно досрочно голосуют 1-1,5% людей. Но если кому-то надо обеспечить результат, тем более на каком-то крупном бюджетном предприятии, то там формируют вот это досрочное голосование.

Но это один из вариантов обеспечения [голосов]. На самом деле их несколько. Бывает просто ночной фальсификат. Это когда протоколы переписываются уже после голосования. Можно открыть т.н. «фантомные участки» - в реальности их не существует, но их открывают в местах временного пребывания избирателей. Можно, скажем, организовывать карусели. Существуют очень разные технологические ухищрения, и в каждом регионе комиссия использует то, к чему она привыкла. Так что ограничивать это досрочное голосование, конечно, было неудобно для тех регионов, где эта практика успешно реализовывалась. Ну и, соответственно, понятно, был сигнал судьям. Это уступка региональным комиссиям, с тем чтобы не сужался набор методов, с помощью которых они могут обеспечить победу тому кандидату, который им нужен, вне зависимости от настроения избирателей.

Казанцев большой молодец, что он прямо, откровенно сказал, что есть очевидные вещи: в одном регионе досрочно голосует 0,1%, в а другом – 10% избирателей. Но нельзя же, чтобы в 100 раз эта численность расходилась. Любому вменяемому человеку понятно, что это просто институт или способ манипуляции. О чем Казанцев со всей прямотой и говорит. Это очень большое гражданское мужество и достойное уважения следование долгу независимого юриста, каковым и должен быть член Конституционного суда. И он все правильно написал, что в нынешней ситуации это [досрочное голосование] скорее институт манипуляции, чем институт обеспечения прав граждан. Особенно это характерно для федерального голосования. Ведь если ты такой, отчаянно желающий проголосовать, возьми открепительный талон и проголосуй в другом месте.

Поскольку разочарование избирателей все усиливается, приходится расширять или, скажем, не позволять сужать «серую зону» потенциального манипулирования результатами. Тенденция понятна: популярность «Единой России» падает, хотя нам говорят о безумной популярности Путина. Но одновременно мы видим, как в Новосибирске ставленник ЕР проигрывает мэрские выборы. Там, кстати, считали честно. В Москве, например, на президентских выборах считали честно. И на выборах мэра Москвы считали почти честно, приписали буквально 1-1,5%. Но по сравнению с 2011г. это очень большой прогресс.

Но это Москва, здесь понятно, тут ничего не сделаешь. Плетью обуха не перешибешь, и приходится терпеть. А в других регионах, где уровень социальной резистентности пониже, соответственно, наблюдателей поменьше и члены избирательной комиссии попослушнее, там не стесняются и используют такие вот варианты. Причем опять же по-разному. Например, в Чечне нет смысла использовать технологию досрочного голосования, потому что просто садятся и пишут те результаты, которые им нужны. Поэтому там доля голосующих досрочно стремится к нолю, просто власть в этом не нуждается для подкручивания результатов. А в менее административно зависимых регионах надо как-то объезжать на кривой козе общественное мнение. И вот там все вышеназванные методы и используют. Но, повторюсь, в каждом регионе избирательная комиссия использует тот инструментарий, который ей привычнее, понятнее и отработаннее».