Плачущий «Дождь» и Стена Плача

Рыдающий и кающийся «Дождь» - картина поучительная: плюнув в чуждую им святыню, либералы получили в ответ наплевательское отношение нетолерантной части общества к тому, что свято для них, к свободе слова. Ограничивать ее, конечно, недопустимо, но иногда полезно.

Стоило нескольким операторам отключить «Дождь» от кабельных сетей, как у журналистов этого свободолюбивого канала проснулось что-то вроде совести. Оптимизма, напротив, поубавилось. Гендиректор Синдеева, узнав о том, какую реакцию общества вызвал опрос в программе «Дилетанты», заплакала и не пошла на работу. А потом принялась публично извиняться.

В самой по себе дискуссии по вопросу, надо ли оставить (сдать) тот или иной город наступающему противнику, нет и не может быть ничего кощунственного, поскольку речь идет не о чем-то сакральном, а всего лишь о военном искусстве. Первая такая дискуссия в русской истории (из широко известных) состоялась в Филях в сентябре 1812 года и закончилась принятием решения об оставлении Москвы. Благодаря Лермонтову мы знаем, что «не даром Москва, спаленная пожаром, французу отдана». Историки-дилетанты и профессиональные провокаторы много раз поставили под сомнение это «не даром», но Кутузов давно уже все доказал.

Так происходит каждый раз – во время войны судьбоносные решения принимаются в рабочем порядке и вызывают, самое большее, споры в узком кругу военачальников. Когда отгремят залпы, эти решения выносятся на суд истории, но в роли судей зачастую выступают почему-то не ученые, а циничные болтуны. Если их болтовня оказывается на страницах газет или в телеэфире, она неизбежно вызывает резонанс, ведь темы выбираются самые болезненные. Поэтому наивно было бы думать, что циники с «Дождя» не ждали резко негативной реакции – конечно, ждали, на нее и рассчитывали, не просчитали только силу отдачи.

«Нужно ли было сдать Ленинград, чтобы сберечь сотни тысяч жизней?» - почему этот вопрос вызвал такое негодование? Потому что он подлый и провокационный. Этим вопросом намеренно создана ложная дилемма: или сдать город и спасти население, или защищать и не спасти. На самом деле такого выбора не было, и авторы опроса, наверняка, об этом знают. Уже не раз добросовестными исследователями сказано и написано, что немецкое командование не планировало оставлять в живых ленинградцев, тем более кормить их. В сохранившейся директиве начальника штаба военно-морских сил Германии прямо сказано: «Фюрер решил стереть город Петербург с лица земли», а «если вследствие создавшегося в городе положения будут заявлены просьбы о сдаче, они будут отвергнуты, так как проблемы, связанные с пребыванием в городе населения и его продовольственным снабжением, не могут и не должны нами решаться».

Но скандальный вопрос «Дождя», конечно, не про блокаду и вообще не про войну, он про нравственный выбор. Стоит ли жертвовать собой ради каких-то высоких целей или все-таки человеческая жизнь дороже? И разве имеют хоть какой-то смысл все эти «Ни шагу назад!», «Позади Москва» и «За ценой не постоим»? Последнее утверждение, между прочим, принадлежит Булату Окуджаве, который, написав знаменитую песню в 70-м, через полтора десятилетия стал заядлым либералом. Как говорится, о мертвых или хорошо, или ничего, но вот его ныне живущие единомышленники всему цену знают, даже Победе. Не просто знают, а присвоили себе монопольное право судить, сколько именно стоит свобода и достоинство. И, с болезненным интересом обсуждая по поводу и без повода давно отгремевшую войну, каждый раз выносят вердикт: в 1941-1945 советские люди переплатили. Что ж, бывает, ведь деды, которые воевали, не все бухгалтерами были. Ну, допустим, можно было и с меньшими потерями победить. Это не так, но если либералам будет приятно… Так нет же, им другое приятно. Вопрос «Дождя» был, напомним, не про то, как нужно было воевать, «чтобы сберечь сотни тысяч жизней» (сам по себе несерьезный в уютной телестудии). Этим непонятым патриотам непременно хотелось выяснить, «нужно ли было сдать Ленинград».

Задавая как бы невинный вопрос («мы ведь ничего не утверждаем»), либеральные бухгалтеры прозрачно намекают: переплатили за Ленинград, не стоит он шестисот пятидесяти тысяч. Жизней. Ну а думающие и свободные от предрассудков люди - а другие «Дождь», конечно, не смотрят - легко могут продолжить рассуждать в той же логике. Если сотни тысяч жертв блокады Ленинграда – слишком дорого, то десятки миллионов погибших за всю войну – тем более. Далее следует новый вопрос, если не на экранах, то в головах: стоило ли вообще воевать, если капитуляция сберегла бы столько жизней?

Теоретически можно было сдать Ленинград, можно было сдать Сталинград, сдать Москву, как в 1812-м, можно было всю страну Гитлеру сдать и надеяться, что он пощадит унтерменшей. Потому что в этом случае мы были бы, конечно, унтерменшами. Гитлер узнал, что перед ним настоящие люди только потому, что они не спешили сдаваться и сдавать свои города. В Бресте, в Ленинграде, под Москвой, в Сталинграде и далее везде мы завоевали право называться людьми. Гражданами – этот термин либералам должен быть близок. Такое право в военное время приобретается исключительно ценой подвига, часто смертельного. В 1941-м он заключался в том, чтобы не встать на колени в условиях, когда все вокруг сдались на милость победителя. «Нужно ли было ленинградцам встать на колени, чтобы сберечь сотни тысяч жизней?»

Подвиг – слово не из лексикона либералов, оно застревает у них в горле. Они, кажется, физически не могут говорить о самой главной войне как о подвиге, и только плюются. Оплевав сначала Победу («пиррова победа, кому нужна такой ценой») как венец сплошного четырехлетнего подвига, глумливые дилетанты приступили к осквернению всего боевого пути Красной Армии. Патологически говорливые анатомы расчленили войну и начали прицельно плеваться в каждый фрагмент. С удовольствием покопавшись в таких приятных для любителей крови и кишок темах, как Ржевская битва, и походя обозвав Жукова палачом, а автора «Священной войны» плагиатором, добрались, наконец, до Ленинграда. Устроили публичное вскрытие трагедии, привычно усомнились, опровергли, намекнули. Но в этот раз стандартные выводы ревизионистов («завалили трупами», «гигантские потери оказались напрасными», «во всем виноват Сталин» и т.д.), оформленные как опрос, прозвучали слишком оскорбительно. Все-таки подвигом блокадного Ленинграда страна заслуженно гордится, и гордится именно потому, что он не сдался. Ведь если бы сдали его, как оставили Минск и Киев, то и не было бы того Ленинграда, который остался в истории как символ стойкости.

Все чаще говорят, что в России из Победы сделали культ. Да, сделали. Поклоняемся ветеранам, на божничку их поставили, хоть и не святые они. Но это, на субъективный взгляд автора, все-таки лучше, чем сотворить себе кумиров из сплясавших в храме девок или умершего в тюрьме вороватого аудитора. Либералы с удовольствием оскорбляют чуждые им святыни, азартно поддерживая всевозможные пуссирайот или вот, как в случае с «Дождем», снимая ореол сакральности с единственной священной войны. Лицемерно изображая при этом скорбь по поводу бесчисленных жертв, которых, конечно же, можно было избежать. Дальше – известно.

Здесь надо заметить, что скорбеть обо всех погибших в годы войны Россия начала до того, как появился канал «Дождь». Про «праздник со слезами на глазах» все слышали, но это сейчас не воспринимается, как банальность звучит. Чтобы было понятней увлеченным историей либералам: победа ценой в 27 миллионов жизней – это русская Стена Плача. Ее и так уже всю заплевали гнусными откровениями про штрафбаты, которые одни по-настоящему воевали, и заградотряды, косившие из пулеметов своих, про бессмысленные потери и выдуманных героев, про изнасиловавших всех немок советских солдат. И вопрос «Надо ли было сдать Ленинград?» - это еще один плевок.

При этом своими ценностями либералы дорожат, и, когда оскорбленная хамским опросом общественность (не без молчаливого согласия власти) наплевала на их главную святыню – свободу слова, они искренне возмутились. Поплакав и покаявшись для вида, начали активно обороняться, выбрав для этого лучший способ – нападение. Руководство телекомпании сообщило якобы истинную причину обрушившихся на нее бед – месть за сюжет «про дачи высокопоставленных единороссовских начальников – Володина, Неверова и так далее». Допустим, так и есть, и в Кремле искали удобный повод для расправы. Ну и не давали бы им повод, не затрагивали бы таких чувствительных тем, как блокада. Чтобы, если уж закроют оппозиционный канал, ни у кого сомнений не оставалось – за политику закрыли. Но в том-то и дело, что очень хотелось затронуть блокаду, причем именно так – провокационно, оскорбительно.

Не случайно любители «Дождя» и прочие креативные граждане построили кампанию в защиту гонимого телеканала не на том, что авторы опроса «ошиблись, бывает», а как раз наоборот – на апологии скандальной формулировки. Понимая, что «сдать Ленинград» - предложение гнусное в любом случае, тем не менее из корпоративной солидарности и ненависти к режиму доказывают, что очень даже ничего предложение, имеет право на жизнь и вообще, много раз уже озвучивалось, особенно в годы перестройки. Прикрываются мнением Астафьева, как будто выдающиеся писатели не могут ошибаться. И ошибаются, и циничную глупость порой выдают под видом страшной правды, совсем как телевизионно-газетные болтуны, только талантливее это делают. Да ладно бы только на Астафьева или других озлобленных на жизнь (и, как правило, уже ушедших из жизни) фронтовиков ссылались, а то начали дружно копировать в бложики отрывок из дурацкого современного учебника, составители которого зачем-то напоминают неискушенным школьникам о перестроечной дискуссии по вопросу сдачи Ленинграда. До сих пор либералы отчаянно ругали правительство РФ, а тут, надо же, признали утвержденную им книжонку истиной в последней инстанции.

Всем этим оптимистичным дилетантам следовало бы не учебником для 9-го класса трясти, а самим извлечь урок из случившегося с «Дождем». Вывод, казалось бы, прост: не хочешь, чтобы тебе заткнули рот, не оскорбляй чужие святыни. Но либералы демонстрируют редкую необучаемость, продолжая оплевывать память о войне. Впрочем, защищаемый ими телеканал, хоть и продвигает версию о политических репрессиях, все же в отношении войны сменил ревизионистскую риторику на как бы патриотическую. В воскресенье, 2 февраля, «за пять дней до открытия Олимпиады в Сочи (реверанс в сторону Путина?). Через 71 год после победы в Сталинградской битве» «Дождь» намерен провести телемарафон и рассказать нам, «что значит любить Родину». Приглашают всех. Спасибо, конечно, но мы как-нибудь сами.

Александр Старовойтов