Работа над женевскими ошибками

Кремлю хватило недели, чтобы убедиться в пагубности политики умиротворения агрессора в лице управляемого из Вашингтона киевского режима. Колонны российских войск на украинской границе ожидаемо стали гораздо более весомым аргументом, чем напоминания о женевских договоренностях.

Надо запомнить эту дату - 24 апреля, день отказа от невмешательства в события на востоке Украины, которое, невмешательство, за неделю до этого стало попахивать предательством. Сейчас уже неважно, было ли участие России в женевских переговорах попыткой «слить протест», чтобы не усложнять и без того натянутые отношения с Западом, или в Кремле искренне надеялись методом поиска компромисса защитить интересы восставшего Донбасса и всего Юго-Востока. Суть в том, что т.н. Женевское заявление от 17 апреля оказалось мертворожденным.

Российский МИД пошел на недопустимые в такой ситуации уступки, согласившись на разоружение всех «незаконных формирований», под которыми понимались как отряды ополченцев Донбасса, так и сотни самообороны майдана и «Правого сектора». Но лидеры русского сопротивления, которых в Женеву даже не пригласили, не собирались и сейчас не намерены сдаваться под ненадежные обещания амнистии и «конституционного диалога». Разоружать праворадикальных боевиков не планировал и Киев, хотя бы потому, что сформированные из бандеровцев карательные батальоны активно применяются новым режимом для подавления восстания на востоке.

Хунта фактически отказалась выполнять женевские соглашения, обвиняя при этом Москву в поддержке «сепаратистов» Донбасса. Договоренности, касающиеся неприменения насилия, были нарушены Киевом как нарочно на Пасху: вечером 19-го апреля похищен лидер харьковского антимайдана Константин Долгов, в ночь на 20-е расстрелян блок-пост под Славянском. После чего «президент» Украины Турчинов официально объявил о продолжении «антитеррористической операции», а Барак Обама обеспечил своим марионеткам политическое прикрытие, обвинив Россию в несоблюдении женевских соглашений.

В борьбе с русским сопротивлением Донбасса Киев и Вашингтон вообще действуют дружно. Т.н. министр иностранных дел Украины Дещица, вернувшись из Женевы, немедленно заявил, что достигнутые там договоренности, в частности об освобождении незаконно занятых зданий и площадей, не касаются киевского майдана, поскольку он действует «легально». А Виктория Нуланд сообщила, что захваченные боевиками «Правого сектора» административные помещения удерживаются «с разрешения правительства, по согласованию с Радой, или же при наличии договора с владельцами зданий».

В общем, если сразу после подписания женевские соглашения еще можно было трактовать как дипломатический успех России (чем и занимались государственные СМИ и лояльные Кремлю блогеры), то спустя всего пару дней всем стало ясно: в Киеве и в Вашингтоне Женеву воспринимают исключительно как поражение Москвы. Хуже того, достигнутые в Швейцарии договоренности сочла если не предательством, то капитуляцией изрядная часть российской общественности.

В этой ситуации Кремлю, чтобы сохранить лицо, пришлось пойти на фактическую денонсацию Женевского заявления. После очередного штурма Славянска, предпринятого киевским режимом в четверг, Москва отреагировала так, как будто никакой Женевы с ее бесконечными уступками не было. Действия украинских войск и спецподразделений Путин без обиняков назвал карательной операцией, которая «будет иметь последствия для киевских руководителей», а самих этих нелегитимных руководителей – хунтой.

Какие именно последствия имел в виду президент, стало ясно в этот же день из заявления Шойгу. Он объявил о начале учений вблизи российско-украинской границы, не скрывая, что выдвижение батальонных тактических групп связано с действиями Киева против повстанцев Донбасса. «Отмашка на применение оружия против мирных жителей своей страны уже дана. Если сегодня эту военную машину не остановить, то это приведет к большому числу погибших и раненых», - вот ключевая фраза, вложенная в уста министра обороны на самом верху и знаменующая поворот Москвы от политики умиротворения агрессора к отработанной еще в 2008-м практике «принуждения к миру».

Можно было бы сказать, что у киевских властей есть два варианта: отступить, избежав российской интервенции, но потеряв как минимум Донбасс, либо продолжать карательную операцию, рискуя повторить судьбу режима Саакашвили. Но так говорить нельзя по той простой причине, что Киев несамостоятелен, он управляется из Вашингтона по телефону либо непосредственно, в ходе рабочих поездок вице-президента США, директора ЦРУ и чиновников помельче. Известное фото с Джо Байденом, заседающим во главе стола, за которым в роли подчиненных расположилось руководство Украины, говорит само за себя.

Кстати, именно после этого совещания режим Турчинова-Яценюка погнал в новую атаку на Славянск оставшиеся боеспособные подразделения. После заявления Шойгу о начале учений в Киеве явно испугались и приостановили боевые действия, но буквально через час отменили это решение и объявили о продолжении силовой операции. Можно предположить, что смелости украинским властям придал звонок из «вашингтонского обкома».

В любом случае Киев уже ничего не решает, и судьба Юго-Востока определится по итогам дипломатического противостояния России и США. Военная сила, которую Путин, видимо, все же использует в случае продолжения карательной операции против Донбасса, будет лишь одним из аргументов, правда, гораздо более весомым, чем бессмысленные призывы к выполнению женевских договоренностей. Москва и сейчас формально требует от Вашингтона заставить украинскую хунту соблюдать условия соглашения от 17 апреля, но реально выдвигает уже совсем другие требования. Сегодня российский МИД говорит о выводе с востока украинских карательных частей, об освобождении Павла Губарева и других политзаключенных, и только после этого о конституционной реформе. То есть сейчас Кремль ставит те условия, на которых должен был настаивать в Женеве. Но, как говорится, лучше поздно, чем никогда…

Не стоит забывать, что, кроме России и Америки, субъектом на Украине является Донбасс, точнее, его восставший народ. Как бы ни пыталась укропропаганда изобразить всех «сепаратистов» агентами Кремля и даже «российскими диверсантами», влияние Москвы на принимаемые в Донецке, Славянске, Луганске решения пока не прослеживается. Напротив, есть ощущение, что Путин вынужден реагировать, поставленный перед фактом стихийного русского сопротивления, в той или иной степени ориентированного на Россию. Реакция эта пока далеко не такая безупречная, как в ситуации с Крымом. Даже с референдумом Донецкой и Луганской республикам никакие компетентные товарищи, кажется, не помогают, поэтому все так пока бестолково. Голосование назначено на 11 мая, но до сих пор нет ни избиркомов, ни бюллетеней, ни даже внятно сформулированных вопросов. Часть лидеров восстания четко настроены на присоединение к России, другим ближе идея независимости Юго-Востока или даже протухшей уже федерализации.

Разумеется, если в Донбасс будут введены российские войска, референдум рано или поздно состоится и будет организован на должном уровне. Но еще неделю назад Россия в лице министра иностранных дел Лаврова предлагала «украинцам» самим решать все проблемы, а помочь им в этом должна была миссия ОБСЕ. Которая, к слову, боится сунуться в осажденный Славянск. Убедившись, что политика невмешательства ведет к большой крови, Москва сейчас демонстрирует готовность предотвратить кровавый сценарий. Но если Киев (по решению Вашингтона) откажется от лобовой атаки Славянска, ограничившись наскоками вроде вчерашнего в сочетании с арестами активистов, то и Кремль, вполне возможно, так и не решится на ввод войск. Будет пытаться усадить Киев и Донбасс за стол переговоров, то есть фактически вернется к «женевской политике», слегка ужесточив свои требования. Но в Славянске, ставшем городом-крепостью, не хотят ничего слышать про Женеву, их повестка гораздо проще: прогнать карателей, провести референдум. Ни того ни другого без России у них не получится.

Николай Кузнецов