Андрей Коновал: Если пенсионер скажет, что ему 80 лет, то с вероятностью в 90% к нему скорая не приедет

«Скандалы, связанные с работой скорой помощи, которые возникают в последнее время, связаны с катастрофическим положением скорой помощи, которое стало результатом непродуманной реформы. Скорую, как и большинство других медучреждений страны, перевели на систему так называемого одноканального финансирования, смысл которой состоит в том, что из бюджета прямых дотаций на текущие расходы (зарплату, коммуналку, лекарственные препараты) нет, а всё идет по общим тарифам, установленным системой ОМС. А эти тарифы занижены. Таким образом, скорая оказалась финансово обескровленной.

В результате, на чем экономят работодатели? На горючем: они устанавливают сниженные нормативы потребления и водители, которые в эти нормативы не укладываются, вынуждены горючее покупать за свой счет. Работодатели экономят на заработной плате, но надо ведь как-то отчитываться по президентским указам о ее повышении. В результате из ситуации выходят за счет того, что сокращают штатное расписание. Неукомплектованность бригад может составлять до 50%. Для понимания: есть линейные или общепрофильные бригады, где должно быть два человека – фельдшер и врач, а есть специализированные бригады (реанимационные, психиатрические, детские реанимационные), а там должно быть уже три сотрудника. В результате мы имеем, что не укомплектованы ни те, ни другие, и на вызов может выехать один фельдшер.

Вот, недавно в Уфе на уроке физкультуры умер 16-летний мальчик. Сначала туда отправилась линейная бригада, потому что на подстанции, которая была ближе всех к школе, реанимационная бригада была направлена на вызов в другое место, причем туда, где, как потом выяснилось, можно было обойтись линейной бригадой. Почему так получилось? Потому что правило такое: отправлять всех. Потому что реанимационные бригады сокращены, детские реанимационные, например в Уфе, Ижевске вообще ликвидированы. В Ижевске, например, вместо 11 реанимационных бригад, которые были в конце прошлого года, осталась одна. Остальные переведены в ранг общепрофильных, потому что не укомплектованы полностью. В результате в Уфе реанимационная бригада приехала [в школу] только через 40 минут.

Но бригады не просто неукомплектованы. Их просто стало меньше. Сейчас убрали жесткий норматив, что на 10 тыс. человек населения должна быть одна бригада, теперь они сами должны рассчитывать, чтобы успеть приехать за 20 минут. Следовательно, временем проезда стали манипулировать, и люди могут и по часу, и по два, и по пять часов ждать. А иногда скорая помощь просто не выезжает, потому что диспетчер отказывается принять вызов, потому что он знает, что все равно не сможет направить бригаду. И это побуждает диспетчеров отсеивать вызовы, которые кажутся им подозрительными. Вот если пенсионер скажет, что ему 80 лет, то с вероятностью в 90% к нему не приедут. Ну, зачем? Он же уже старый. Понимаете, люди уже свой возраст даже скрывают.

Еще есть установка отдавать приоритет вызовам в общественные места. То есть, если алкоголик просто уснул на улице и ему вызовут скорую, то она поедет туда, а не к пенсионеру с высоким давлением, который может умереть.

Но есть ведь еще проблема зарплат. Вот, в той же Уфе работники скорой говорят: «ну, заплатите нам хотя бы 50% за отсутствующего работника, потому что у нас повышенная нагрузка». А им отвечают, что если им заплатят, то должны будут потом еще урезать зарплату, потому что денег нет. Это каким образом формируются тарифы? По сути, это сдельщина. Но ведь пожарные не по количеству пожаров оплачиваются. МЧС тоже не по сдельщине работает. Но почему скорая помощь, как один из элементов системы общественной безопасности, должна базироваться на хозрасчете? Вот это непонятно.

Конечно, есть еще куча других проблем. Например, нередко у нас вызывают скорую помощь необоснованно. Но эти вопросы надо решать не подсаживанием скорой на голодный паек, а другими механизмами, более правильной сортировкой потока.

Сейчас есть еще идея введения платных услуг скорой помощи. Ну, вот у нас и будет скорая помощь для богатых, которые ее себе оплатят, если надо. Я уж не говорю о том, что к чиновникам приедет бесплатная скорая помощь. Есть информация, что в ряде случаев есть негласное распоряжение в первую очередь направлять скорую высокопоставленным лицам. Все остальные граждане будут находиться в зоне риска и их гнев будет обрушиваться прежде всего на исполнителей.

Решить проблему с финансирования можно, отказавшись от этой одноканальной системы, и перейдя к бюджетной системе. В этом нет чисто советского опыта, многие страны Западной Европы с развитым здравоохранением по этому принципу работают. Но если уже этого не делается, нужно как минимум экстренно исключить из системы ОМС скорую помощь – оказание экстренной медицинской помощи и оказание первичной медпомощи в малонаселенных районах, потому что там это точно будет нерентабельно. Это надо делать, потому что не будет никаких экономически обоснованных тарифов. Потому что сегодня территориальные программы ОМС принимаются на уровне регионов, как правило, с огромным бюджетным дефицитом и никто там не стремится реально компенсировать.

Кроме того, я уже не говорю, что есть негласная установка на сворачивание сферы бесплатного здравоохранения путем той же оптимизации. Сейчас резко сокращаются койко-места в стационарах. А это самое дорогое. Это в реальности не решает проблемы амбулаторного звена, ввода поликлиник и так далее. В результате, помощь становится менее доступной. А все эти отчеты о повышении ее доступности – это вранье, потому что люди нередко даже не пытаются записаться на прием к врачу, занимаются самолечением или просто запускают свое здоровье.

То есть существует, видимо, установка на коммерциализацию сферы здравоохранения. Вот здесь надо бить по рукам. Идет рейдерский захват общественной отрасли здравоохранения, по крайней мере его значительного сегмента. Этому надо жестко противостоять. Но если таких вариантов нет – то сохранить хотя бы скорую помощь, то, что у нас более-менее когда-то работало, и вывести ее из системы ОМС».