Политолог Кынев: в худшем случае на выборах-2026 мы получим трехпартийную Госдуму

«Клуб Регионов» обсудил с политологом Александром Кыневым его доклад о ЕДГ-2025 и 2026. Эксперт рассказал, почему на выборах в ГД в следующем году «Единая Россия» возьмет больше голосов, чем в 2021-м, чем опасна усложненная процедура выхода из партии, и подтвердил, что ДЭГ может работать и на оппозицию.

– Вы говорите, что выборы последних лет были экстремально тяжелыми для агитации. Все партии испытали такие сложности?

– ЕР никакой тяжести не испытала, ее высокие результаты – это не столько ее заслуги, сколько следствие деморализации оппонентов. У ЕР шаблонные кампании, но они просто есть. А у остальных – разброд и шатание, проблемы с ресурсами, с позиционированием.

– Проблемой для оппозиции, по вашему мнению, стал фактический самозапрет на критику власти. Может, проблема оппозиции в том, что она не может задать отличную от власти повестку без критики?

– Если ты уже несколько лет набрал в рот воды и боишься критиковать, чтобы тебя не обвинили в нелояльности, то возникает вопрос: ты альтернатива или кто? Оппозиция без критики – это оксюморон. Широкая мобилизация – это когда ты пытаешься объединить тех, кому не нравится происходящие. А сейчас кампании ведут эзоповым языком, в полутонах. Это то, что сдерживает электоральные результаты оппонентов.

– В вашем докладе есть пример, когда Партия социальной защиты не смогла зарегистрировать список на выборах в Костромскую облдуму из-за того, что выдвинутые ею кандидат когда-то входили в ЕР и остались ее членами. Костромской кейс может широко применяться в других регионах?

– Проблема в том что у нас совершенно непрозрачная система выхода из партии. Почему для этого недостаточно устного заявления? Думаю, что этим могут пытаться шантажировать политические организации на местах. Но, на мой взгляд, это тот случай, когда ради решения политических задач в регионе пошли на крайне вредную с точки зрения политических перспектив технологию.

– Противники ДЭГ  считают, что этот инструмент работает на власть. Но из десяти регионов, где проходили выборы губернаторов, только в Коми, Ростовской и Свердловской областях  действующие главы по ДЭГ набрали больше, чем по итогам. Эти данные могут повысить доверие к дистанционному голосованию?

– В разных регионах мы видим разную динамику. Где-то ДЭГ работает на власть, где-то на оппозицию. Я думаю, эти результаты в принципе могут повысить доверие к ДЭГ, поскольку вся его критика строится только на данных выборов в Мосгордуму* в 2021 году, и никто не смотрит, что происходит в других регионах.

– Голосование в мажоритарных округах остается главным инструментом усиления ЕР?

– Конечно. Надо понимать, что в нынешних условиях оппозиция может победить в одномандатных округах только путем согласований.

– В ситуации всеобщего консенсуса зачем вообще сохранять многопартийность?

– Это нужно для сохранения политического баланса, потому что центр понимает, что должны быть разные партии, ведь это вопрос политической ответственности и представительства федеральной элиты тоже, поскольку за разными партиями стоят разные группы элит. Это нужно и для сохранения поддержки власти обществом, поскольку общество неоднородно, оно не сводится к ЕР, и впредь тоже не будет. В центре это тоже понимают.

– Насколько ЕР усилит свои позиции в Думе?

– Если оценивать среднюю динамику, то в интервале от 10 до 15% к тому, что было в 2021 году. То есть, она наберет в диапазоне 55-65%.

– Такое усиление не является угрозой для политического баланса?

– Всё зависит от административных перегибов и от электоральных султанатов, где при подсчете очень любят слишком много кому-то одному добавить. На местах могут перестараться и федеральный баланс пойдет под откос. В  худшем варианте мы получим трехпартийную думу. Результат такого перебарщивания  мы видели  на выборах в Рязанскую облдуму, где было семь партий, а в этом созыве остались три (ЕР, КПРФ, ЛДПР). Если будет, как в Рязани, то плохо будет всем.